Признаки жизни (считалочки)

Слог – звук или сочетание звуков, произносимых одним толчком выдыхаемого воздуха.

(Словарь Ожегова)

Считалка #1

Подсознание живет в животе,
подсознание поет в темноте.
Кто поймет,
о чем поет
его живот,
тот поймет,
что он живет
наоборот.
Род

Папа родился в телеге
на обочине лесной дороги.
Это было бы мифом,
если бы не было правдой.
Я видела это место.
Я там собирала клюкву.
Там ее так много,
что можно собирать не глядя.
Рок

В сорок первом бабушке явилась Богородица,
вошла в окно, прозрачная, и сказала:
Не плачь, Анна, твой мужик вернется!
Конец цитаты. Начало долгой надежды.
Матвей вернулся. Богородица не возвращалась.
Рак

В полстакана горячего сладкого чаю –
полстакана дешевой водки. И – залпом.
Напиток назывался «Коктейль от Матфея».
Матвей без коктейля не садился обедать.
30 декабря какого-то года
Матвей и Сашка сели обедать.
Матвей сказал: «Выпью последнюю»,
выпил коктейль от Матфея и умер
от рака горла.
Так (М. и Ф.)

Так: дедовщина мифа.
Деды – Матвей и Федор
друг друга переводят
с умершего на мертвый:
Матфей по-арамейски,
по-гречески Феодор,
Дар Божий по-славянски,
но и славянский ныне
для них, умерших, мертвый
язык, – для них, плывущих
подкожной, внутривенной
рекой, Матвей – Мологой,
Москвой-рекою Федор,
Матфей – в моторной лодке,
Феодор – в надувной.
Тек

По внутренней поверхности реки
(Матвей – в моторной, Федор – в надувной)
плывут вверх по теченью рыбаки,
плывут, но не за рыбой, а за мной.
Матвей кидает за борт динамит,
а Федор – сеть. Он сам ее связал
крючком. О как сияет, как слепит
река, когда смотрю реке в глаза!
Считалка #2

Время бьет,
не оставляя синяков.
Дили-бом,
жил да был,
был таков.
Гамано,
маргано,
суефа.
Суета,
суета,
суета.
Ток

Стихи не должны быть точными.
Стихи должны быть проточными.
Сказано очень точно.
Но не очень проточно.
Сок

Мои родители были девственниками.
В 22 – даже по тем временам перебор.
Правда, папа слыл в общежитии бабником,
но он ходил по бабам, чтобы поесть,
потому что жил на стипендию.
К маме он тоже сначала ходил поесть.
А когда в институте пошли разговоры о свадьбе,
маме подбросили книжку
«Как девушка становится женщиной».
Но мама ее выбросила, не раскрывая.
Им было страшно меня делать.
Им было странно меня делать.
Им было больно меня делать.
Им было смешно меня делать.
И я впитала:
жить страшно.
Жить странно.
Жить больно.
Жить очень смешно.
Сон

Сон на веки наложит швы
гнутой иглой ресниц.
Я наседка своей головы.
Норма пятьсот яиц,
и нужно запомнить пятьсот имен,
чтоб семь смертей отвести.
Но расходятся швы незаживших времен.
С добрым утром. Здравствуй. Прости.
Тон

Язык птиц состоит из наречий.
Язык рыб состоит из предлогов.
Язык листьев и трав – человечий.
Сказано ими Эн архе эн логос.
Плюс разговор звезды со звездою,
который синхронно переводит за кадром
певчий кузнечик. Мы с тобою
ошибочно называли его цикадой
и саранчой, и выслеживали по звуку,
окружали, подкрадывались на цыпочках, шепотом,
и он щекотно кусал мне руку
и пачкал чем-то коричнево-желтым.
Он

отделяю тебя от себя
чтобы сделать тебя собой
отделяю себя от тебя
чтобы сделать себя тобой
а появится ангел трубя
позывные Вечный покой
отделю себя от себя
осторожной твоей рукой
Но

Тебе нужно было отдать все.
Но всего у меня тогда уже не было.
У меня не было прошлого – оно прошло.
У меня не было будущего – оно прошло бы.
Но самое главное, у меня не было тебя.
У меня не было тебя. Никогда не было.
Считалка #3

Вызываю дуализм на дуэль,
целюсь-целюсь, но в глазах двоится цель.
И с досады я палю наугад.
С неба ангельские перья летят.
На

1

Мою подругу
лишил невинности
студент духовной академии
указательным пальцем
правой руки.

Когда он ее бросил,
она поверила в Бога.

2

Мою подругу
лишил невинности
бетонный забор
вокруг школы.
Мы все ходили по этому забору.
Мы все падали с этого забора.
Но мы падали с,
а она упала на.

Кровь унялась быстро.
Подруга стала фригидной.
Да

уже знаю
что смерти нет
еще не знаю
как сообщить
об этом
умершим
Ад

Мир тебя не узнал – богатой будешь
в жизни иного, лучшего, вечного века.
Чем богатой? – Забвением. Ты забудешь,
как обидно было быть человеком,
как истязало душу тело – Сальери,
мстящий Моцарту за свое небессмертье,
точно знающий: рай, он на самом деле,
но выдуман ад и все его черви и черти.
Сад

чтобы волосы пахли дымом
чтобы кожа водой речною
а назвать ли это Эдемом
или кличкой какой иною
только знаю что садом не был
только знаю что будет лесом
что рекою окажется небо
невесомость легчайшим но весом
Мат

Жертвуешь собою, как ферзем,
чтобы мне поставить мат Легаля.
Старый трюк, испытанный прием! –
Христиане так переиграли
бедных римлян.Дело в кураже.
Только свято место снова пусто.
Требует искусство новых жертв,
требующих нового искусства.
Мать

Смешнее всего было рожать.
– Иди, – буркнула медсестра
и неопределенно махнула рукой
куда-то по коридору.
Подхватила живот, пошла.
Шла, шла, вдруг – зеркало,
а в зеркале – пузо
в рубашке до пупа,
на тонких, дрожащих,
сиреневых ножках…
Смеялась минут пять.
Еще через пять родила.
Тать

Вечные поиски
признаков жизни.
Вечные происки
призраков жизни.
Признаков признак –
дыханье зрачка.
Призраков призрак –
шестая строка.
Стать

Как собака в подвал – помирать,
отползаю в себя – понимать,
понимаю, что нету подвала,
где б когда-нибудь не помирало
пониманье, чтоб снова родиться
и явиться высоким и чистым,
и ломать за границей границу
прирожденным империалистом.
Считалка #4

С левой ноги марш.
С правой ноги стой.
Просится Отче наш.
Плачется Боже мой.
Стыть

Бабушка не пускала. Но Федор надел ордена
и пошел в Совет Ветеранов. Блажен муж
иже не иде в совет ветеранов в такой мороз
в свои девяносто. Но Федор надел ордена.
И почти вернулся. Каких-нибудь двести шагов,
сто стуков палочки – и был бы дома, но тут
дедушку Федю убил наповал Дед Мороз.
…лежал на снегу, желтый, как апельсин.
Палочка – рядом, – древко. А знамени нет.
Стыд

– Сегодня был такой кошмар!
В метро. Трусы врезались в писку –
и такой оргазм! Аж слезы брызнули.
И так захотелось всех из вагона выгнать –
и повопить.
Бедные мы люди!..
– Со мной было еще хуже.
В троллейбусе. Вдруг –
дикое расстройство желудка.
Вся зажалась, чтобы не обкакаться.
Знаешь, сколько раз я кончила?
Бедные мы люди!..
Стон

Вторичные признаки жизни:
оперенье, цветенье, пенье.
Рассудок мой, отвяжись, не
считай в строке ударенья,
пусти зацвести, опериться,
излиться в улыбчивом стоне,
буквы склевать со страницы,
как зерна с ладони.
Сон

Чужие смерти толковать как сон,
один и тот же сон, с одним значеньем…
Не удовлетворен моим прочтеньем,
все чаще, все упорней снится он.
По ком ты, телефон, звонишь опять,
сужая оборону круговую?
Когда ж его я верно истолкую
и наконец смогу спокойно спать?
Сын

Брат лежал на бабушкиной кровати и сучил ногами.
Сейчас упадет, – подумала я. Но он не падал.
Почему не падает? – подумала я. Сучил ногами.
Должен же упасть! – подтянула за ноги поближе к краю.
Но он не падал. Подтянула еще. Сучил ногами.
Потянула. Упал вниз головой со страшным стуком.
И так, дурак, разорался, что прибежала бабуля:
Кто оставил ребенка? – И я ответила: Мама, –
но про себя, дрожа в темноте под бабушкиной кроватью.
Сан

Только кормившей грудью
видна красота уха,
только вскормленному грудью
видна красота ключиц.
Дадена только людям
создателем мочка уха,
только ключицами люди
немного похожи на птиц,
в ласках нечленораздельных
ночами туда летя,
где, колыбель колыбельных
качая, плачет дитя,
где на воздушной подушке
не спят, но делают вид
звезды, его игрушки.
И не одна говорит.
Нас. Вас

Мы любить умеем только мертвых.
А живых мы любим неумело,
приблизительно. И даже близость
нас не учит. Долгая разлука
нас не учит. Тяжкие болезни
нас не учат. Старость нас не учит.
Только смерть научит. Уж она-то
профессионал в любовном деле!..
Вес

Невесомость – это фуфло.
Все живое имеет вес.
Все любимое тяжело.
Всякой тяжести имя – крест.
Новорожденный. Часу нет.
Вместо имени – вес и рост
и любовная тяга планет,
и тяжелое пламя звезд.
Даже тень оставляет след.
Эвридикин отчетлив шаг.
Тяжек мрак. Тяжелее свет.
Никакой невесомости нет.
Космонавт, не кривляйся, ша.
Все

У меня ничего с ним не было.
У меня с ним все уже было.
Самый короткий путь
от ничего до все.
Самый скользкий.
Самый безопасный,
если предохраняться.
Весть

Да исполнятся наши уста
моления Приснодеве.
Как за пазухой у Христа,
Христу у нее во чреве.
Веры вертится веретено,
тянутся светлые нити.
Если все предопределено,
приидите, прядите
облака и вяжите для нас
свитера, рукавицы,
крестообразно у самых глаз
пересекая спицы.
И, нарядные, мы войдем
в тот вертеп, утепленный
золотистым волнистым руном, –
в храм рождественский, в божий дом,
в материнское лоно.
Считалка #5

С широко раскрытыми ноздрями
шла навстречу безвоздушной яме.
Грешник – грязь у Бога под ногтями.
Я хочу обратно к папе-маме.
Свет

Прозрачно, как алтарная преграда,
сияет небо. Мне в алтарь нельзя,
меня туда не пустят – и не надо,
раз небо, как алтарная преграда,
и след от самолета, как стезя,
как стежка, как дорожка, как дорога…
За небом – небо, в небе – небеса,
все девять. Слава Богу – Бога много.
Гораздо больше, чем вместят глаза.
Нет

Учишь плавать, бросая в омут,
летать – вышибая из-под ног табуретку.
Учишь не плакать, когда другому
это не удается. Удается – редко.
Потом учишь пролетать мимо,
стилем баттерфляй пересекая небо.
Потом учишь, что мнемо– –мнимо.
Что меня нет. Что тебя не было.
Тень

Страх, мягкий, как детсткий позвоночник,
становился совершенно нестерпимым к ночи.
Ходить не могла – все время бегала,
убегала от чего-то, чего не было.
Теперь – есть. Но страх стал твердым,
несгибаемым, как позвоночник, гордым.
Больше не бегаю – как с лучшим другом,
хожу под ручку с собственным трупом.
День

мои
коленные чашечки
кофейные чашечки
кофе в постель
на двоих
тебе подавать
мне проливать
тебе слизывать
мне проливать
тебе слизывать
мне вытягивать шею
и – мурашки,
перебежчики
с твоего живота
на мой
Лень

Мурашки бегут с твоего живота на мой.
Бедняжки, думают, что убегут от смерти.
Дурашки, думают, что добегут домой,
что выживут в этой немыслимой круговерти,
что их не размажет всмятку живот о живот,
что их не завалит глобальным этим обвалом!..
Размажет. Завалит. Но – чудо! – Вот они, вот,
бегут к муравейнику как ни в чем не бывало!
Тлен

а) Смерть, которая жизнь подчеркивает:
в старости, в сознании, подведя итоги;
б) смерть, которая жизнь зачеркивает:
молодая, нелепая, посреди дороги,
которая кровью себя подчеркивает,
на поминках опаивает ядом трупным;
в) смерть, которая себя перечеркивает
крест-накрест. Но это безумно трудно.
Плен

Я им не стала матерью,
я им осталась тьмою.
Я им не стала скатертью-
дорогой, осталась – сумою.
Вдохом не стала выдохом.
Выплеснула, как воду.
Я им не стала выходом.
Я им осталась входом.
Считалка #6

Упор присев.
Упор лежа.
Двенадцать дев.
Сырая кожа.
Беги. Бегу.
Забег. Погоня.
Готова к труду
и обороне.
Плед

Не осмыслить – озвучить.
Если тело звучит,
значит, живо, живуче.
Как чудесно урчит
в животе! Как скребется
сердце – жук в коробке!
Прозвучит – и поймется.
И затихнет в руке.
Плод

Дело не в плотности слова –
дело в его чистоплотности,
в том, чтобы снова и снова
слово в себе, как плод, нести,
чтоб покидало тело
слово, как плод, своевременно…
Дело в том, чтоб не делать
того, что вредно беременной.
Плоть

Кровью своей умыться,
выпачкавшись чужой…
С кем ты, с кем ты – с убийцей
или с ханжой?
Кровью, рекой непроточной,
алой и голубой…
Кровь молода, непорочна,
зла, хороша собой.
Нет ничего ярче –
отвори и твори.
Нет ничего жарче –
так и жжет изнутри,
так и рвется – пролиться,
так и жаждет – омыть…
Следовательно, с убийцей?
Может быть.
Пол

Пол… Но
полно.
Пыл

Жар – это птица,
жар – это птица Нагай.
Кто тут боится?
Лучше на мне полетай.
Видишь лесочек?
Не дотяну, хоть убей.
Дай мне кусочек
плоти горячей твоей.
А за лесочком
птица живет Алконост.
Два-три кусочка –
и подниму выше звезд,
выше страданий.
Слышишь, как Сирин поет?
Малою данью
будет мне тело твое.
Сорок и восемь.
Шприц убери, медсестра.
Милости просим
в царство любви и добра.
Пыль

Самый женский из жестов:
посреди дороги, беседы,
объясненья, прощанья навеки
изогнуться изящным движеньем
и ладонью вытереть туфли –
новые ж! .. Самый мужской –
эту руку поймать на излете
и прижать ладонью к щеке.
Считалка #7

Вот-те раз
кровь ударила в таз
Вот-те два
юзом пошла голова
вот-те три
если дают – бери
и беги
на все четыре
впрочем, всего три
комнаты
в нашей квартире
Быль

быль порастает быльем
былье слезами польем
когда все быльем зарастет
никто нас в былье не найдет
Боль

не операция
в райских кущах наркоза
не перевязки
режущие по живому
но послесловьем терпенья
старая санитарка
подрезая марлю
трясущимися ножницами
отхватывает полсоска
Соль

Миф – отложение солей,
загар на циферблате,
парад зверей и королей,
небритый дождь в халате,
его дуэль с Руа-Солей,
его конец в застенке…
Миф – отложение солей
в плече, в спине, в коленке.
Лось

в малиннике
в каких-то двух шагах
стремительно
не дав себя запомнить
Зато очень хорошо помню, как лось –
другой или тот же самый? –
переплывал Москва-реку, –
переплывал долго-долго,
по-пластунски.
Ось

Мечешься в смятении,
спрашиваешь: Где мы?
Сказать тебе? –
В солнечном сплетении
Солнечной системы.
Землей называется.
– В этакой-то темени,
ночью толстостенной?
Повторить тебе? –
В солнечном сплетении
Солнечной системы.
Любовью называется.
Но ты тянешь: Тени мы,
в чьем-то животе мы…
Сколько же раз повторять тебе? –
В солнечном сплетении
Солнечной системы.
Жизнью называется.
Со

Событие, со-бытие,
которое определяет
сознание, со-знание,
которое не оставляет
со мнения, со-мнения
в сочувствии и соучастье.
И если умру, то не я.
Ну, может отдельные
(не самые нужные)
(не самые лучшие)
(не самые красивые)
части.
С

Не надо обо мне молиться.
Не то, молитве слезной вняв,
со мною что-то не случится,
минует что-нибудь меня,
наставит на стезю иную,
напомнит про всесильность уз,
и что-то злое не минует
того, о ком в слезах молюсь.
Я

Я позову:
– Я! –
и ты обернешься.
Не потому, что ты – это я,
но потому, что я – это ты,
потому что имя твое
носили многие произносили,
потому что отчество Любовь
носили многие произносили,
потому что фамилию Жизнь –
многие, многие,
а Я – это ты,
это имя только твое.
Считалка #8

М – Ж.
Мертв – жив.
Ненужное зачеркнуть.